Любовь прошла? Нет, видоизмененная,
Она из меда превратилась в клей.
Любивший неземную, приземленную
Сумеешь ли хотя бы пожалеть?
***
We’re now dissolved, as if the town of spirits
Had swallowed us. My arm will slowly pierce
Right through the heart, stretched out to its limits,
Without touching it. And so, a line appears,
And pulls a note, a verse, and a narration,
A name that waves have washed into the sea.
Once just a breath, and now an inspiration,
Are you condemned to feel this grief like me?
Did love pass by? No, random and unstable,
It morphed itself from honey into glue.
You loved someone celestial, are you able
To feel compassion for an earthly being too?
***
Ты - мой любимый! Знай об этом. Верь.
Мы встретились, а значит наши рельсы
Исполнили предназначенье. Две
Судьбы, которым пересечься
Не выпадало. Но пересеклись.
И географию судьбы переосмыслив,
Мы своровали маленькую жизнь
У внешней, сверхогромной жизни.
Пусть время черствое вбивает острый клин,
Тем самым разделяя нас все больше.
Мы вместе там, где слом еще един,
Где пыль алмазная скрывается под толщей.
***
You’re – my beloved! Doubt it not. It’s true.
We’ve met and this means that the rails
Had served their purpose to the end. The two
Lost spirits, whose long, winding trails
Were not to intersect, still intersected.
Reorganizing fortune, we contrived
To steal a smaller life and pass by undetected,
From the external and enormous life.
Let stale time drive in the pointed wedge,
Thus splitting us, insensitive and swift.
We are together underneath the sledge,
Where diamond dust is hidden in the rift.
***
Одно единственное место где
Я не боюсь публичных слез и поцелуев.
И заблудиться тоже не боюсь.
Вот и пришел отъезда гнусный день,
Что был со дня приезда неминуем.
Ты уезжаешь, я же остаюсь.
Я объясняюсь с клерком точно так,
Как в прошлый раз я с клерком объяснялась,
Обмахиваясь паспортом твоим.
И я хочу сказать ему: "Чувак,
Ну сделай так, чтобы она осталась,
Закрой ворота, вылет отмени."
Сначала разделяет шнур, потом стекло,
Потом людские спины разделяют,
Количественно множась в зеркалах.
И провожающие, выстроясь стеной,
Одни и те же фразы повторяют
На незнакомых и знакомых языках.
Я будто записалась на балет.
Встаю на цыпочки в невидимых пуантах,
Переступаю у тряпичного станка.
Вытягиваю шею и... але
Задевши девочку с игрушечною пандой,
Взлетает вверх нелепая рука.
Но ты не видишь. Умная ладонь,
Смущенная никчемностью движенья
Откидывает волосы со лба.
И вдруг тревоги обжигающий огонь -
Твой силует исчез из поля зренья,
Тебя с собою унесла толпа...
Но нет, ты там. Таможенный контроль
Прошла, стоишь, себе целуешь пальцы
И ими в воздухе мне делаешь "bye-bye"
А я уже предчувствую ту боль,
Когда через секунду все пространство
Вокруг сомкнется теснотой гроба.
***
The one and only public place where I
Won’t hold back tears, afraid to make a scene,
Where getting lost is not something I mind.
The day of your departure has arrived,
And I can’t say that it was unforeseen.
You’re leaving me, you’re leaving me behind.
.
I’ll plead the clerk the same exact way I
Once pleaded to clerk when you were leaving,
Holding your passport up to fan my face.
I want to tell him simply: “Listen, guy,
Do something to delay the flight this evening
And close the gate. Don’t let her leave this place.
We’re separated by a rope, then in the hall,
By windows and by people’s backs in line,
That seem to multiply, reflected in the glass.
And those who stay behind, stand as a wall,
Repeating the same phrases every time,
In all the languages I can and cannot grasp.
It is as though I signed up for ballet.
In ballroom shoes that no one sees, I stand up
Onto my toes, side-stepping some machine.
I then stretch out my neck and… start to sway,
I bump into a girl who holds a panda,-
The awkward arm fling ends my short routine.
But you don’t see me and my clever palm,
Confused by lack of purpose in its motion,
Throws back the hair strands covering my eyes.
And the alarming fire stirs the calm –
You leave my field of view in the commotion,
And vanish in the crowd’s bland disguise…
No, you’re still there. You’re slowly passing through
The customs check, and up ahead, you pause
To wave the last “good-bye” that leaves me gasping,
I can foresee the pain that will ensue,
When, in a second, all the space will close
Around me, as though a funeral casket.
***
Послать письмо: сложить тетрадный лист,
Загладить по изгибам, сделать плоским,
Лизнуть брезгливо клейкую полоску
И крышу дома к стенам прилепить.
(Пишу его – как без огня во тьму
Бросаюсь. В буквы застывают слезы.
Но раз ответ так надобен письму
Могу ли я считать его вопросом?)
Наклеить марку, написать слова,
Как эпитафию на мраморе бумажном,
Конверт, как в лоб дитя, поцеловать
И опустить в г
олодный синий ящик
(Анахронизм! Давно прошел тот век,
Когда письмо в себе таило новость.
И груз иной теперь несет конверт –
Эмоций тяжесть – слова невесомость.)
Услышать характерный грубый лязг
Опущенного синего забрала.
И знать, что часть меня оторвалась
И сталa частью ржавого металла.
А завтра утром по рукам пойдет.
И наслоятся отпечатки пальцев.
И вместе с тем начнется мой отсчет
Любовной математики страдальца.
Так мать прикидывает даты в голове,
Примерно зная день и час зачатья.
В апреле расставляет ситцем платья,
Чтоб в августе родился человек.
Но выйдут сроки. Отцветет сирень.
Беременная разрешится сыном.
И буду жить я, каждый божий день,
Придумывая новую причину.
...катапультировал поклажу самолет (?)
и клочья белые теперь в лучах зависли (?)
...твой почтальон... был сильный гололед
и он, споткнувшись, обронил все письма (?)...
а девочка, гуляющая с псом
нашла, взяла и прятала в кармане.
а дома высушила мокрое письмо,
прочла, заплакала и не сказала маме...
Зима. Снежинки на руки ловлю.
За книгами просиживаю ночи.
И наконец заветное “ЛЮБЛЮ” ...
Но отчего так незнаком мне почерк?
***
To send a letter: fold a notebook sheet,
Then, smooth the seams to make the paper flat,
Then, quickly lick the flap and then, proceed
To glue the roof onto the house façade.
(I write – I throw myself into a black abyss.
My tears freeze into letters as they fall.)
If the response is a requirement, could this
Be deemed a question, in the end, at all?
Attach the stamp, and slowly write the words,
The marble epitaph, across the paper cover.
And like a child on the head, kiss, with remorse,
The envelope, before it gets devoured.
(Anachronism! The era has long passed,
When letters carried news across the ocean.
The envelope now bears a different mass –
Of weightless words and burdens of emotion.)
You hear the screeching sound as you close
The navy box, still clutching to the handle.
You know right then, a part of you is lost, -
A part of you has turned to rusty metal.
Tomorrow, I will feel it in my skin,
And fingertips will swell, excited, frantic.
And with that too, the counting will begin, -
The arithmetic of a sad romantic.
It’s thus a future mom makes educated guesses
Based on the day and hour of conception.
In early April, she embroiders dresses
Preparing for an August day’s reception.
But time will pass and lilacs fade away.
The pregnant one will end up with a son,
And I will live, construing every day
A new excuse for what was left undone.
… the plane had lost the package on the rise,
And shreds of white now hang among the rays.
Your mailman… the roads were glazed with ice,
He stumbled, losing letters as he strayed.
The little girl, who walked there with her dog,
Picked up the envelope and went on with her errands.
At home, she dried the letters that were soaked,
And wept for me, but never told her parents.
It’s winter now. The flakes melt on my skin.
I spend my nights with books, alone and dormant,
And finally, the cherished “LOVE” comes in,
Why is the script so strange to me, so foreign?
***
Все кажется, стянулось и срослось.
Покрылось тонким льдом пренебреженья.
Как мы не пробовали, нам не удалось
Сойти с исходных точек. Приближенье -
Уже не кажется ответом на вопрос.
Но притяжение своих позиций.
Сдавать не хочет. Будто крепкий трос
На поводке нас держит у границы.
И если лопнет лямка, то тогда
Как котики под лед вдвоем нырнем мы.
Пускай в один и тот же день умрем мы
И сбудется последняя мечта.
***
It seems that all grew tighter, interlocked,
Got coated with the thin ice of neglect.
No matter how we tried, we, both, got stuck
In our initial placements. To connect –
No longer seems the answer to our hopes.
But the attraction’s force will not concede
On its positions. It’s as if a rope
Restrains us, at the border, on a lead.
But if the strap should fail, under ice,
Like seals, we’ll freely dive together.
And should we die together - all the better, -
Our final wish will thus be realized.
***
Вернулась старая любовь.
Хозяйкой распахнула душу,
Беспечно отпустив наружу
Томящихся в ней голубков.
Устроила там кабинет,
Записывает все построчно,
Шлет письма с голубиной почтой.
И ждет ответ.
***
The old love suddenly returned,
Opened the soul, as if the owner,
Let out the doves, wedged in the corner,
And didn’t seem too much concerned.
She made an office there at once,
Transcribing to the last detail,
And sending out pigeon-mail,
Awaits response.
***
Дал папе целую ( по форме как лошадка),
А мне лишь половину ( крокодил).
Не потому, что стало целой жалко,
А вкусную со мною разделил.
***
He gave one to his father whole (a horse).
I got just half (a crocodile) from my son,
And not because he’s greedy, but because
He shared with me the more delicious one.
***
Неумолимо начинают привлекать
Дистанционно отдаляющие вещи:
Сегодня самолеты в облаках,
&
nbsp; А завтра Амазонки берега,
А послезавтра плечи юных женщин.
И все что остается мне теперь –
Разматывать чуть-чуть лассо страховки,
Держать всегда тебе открытой дверь
И жизнь, которая быстрей календарей
Не слишком часто называть воровкой.
***
How clearly and persistently you’re drawn
To things that separate us even further:
Today it’s planes you’re focused on,
Then it’ll be shores of Amazon,
And later, young girls’ open shoulders.
And I must watch with disbelief –
Let loose the safety rope and try
To open doors through which you’ll leave,
And not call life a thoughtless thief,
Which, like a calendar, flies by.
***
Рядом лежу и глажу животик,
Медленно по часовой.
-Что это, мама? -Антибиотик.
-Антибиотик - плохой.
Входит на цыпочках в комнату папа,
Тянется ворот к плечу.
-Что это, мама? -Термометр, лапа.
-Термометр я не хочу.
Падает жар, промокает пижама,
Плавает в ложке морковь.
-Я доктора Луи отшлепаю, мама.
-Отшлепаешь, если здоров…
***
I lay by his side, caressing his tummy,
Clockwise, holding his hand.
- Mommy, tell me, what is it, mommy?
- An antibiotic. – It’s bad.
Quietly, into the room, enters daddy.
He leans in, in order to see.
- What is it, mommy? - A thermometer, honey.
- A thermometer isn’t for me.
The fever decreases, the shirt is soaked through,
The carrot’s untouched on the tray.
- Mommy, I tell you, I’ll spank Dr. Lu.
- Get better, and then spank away.
***
Рукой своею, онемевшей кистью
Держу ладошку цепкую твою.
Посуду мыть и отвечать на письма
Мне надо ( о стихах не говорю).
В тебе еще ничтожно мало знанья,
Что видишь ты во сне своем хорошем?
Меня, отца, тарелку каши манной